Печку мы привезли с собой в багажнике машины. Дальше она уже катилась сама по гладкому льду, подгоняемая крепкими пинками Вовки Сапожникова. Первый лед был чист, как щеки Левы Шаманова. Перед рыбалкой он почему-то всегда брился и освежался «Нивеа фо мэн», словно перед интимным rendez-vous или готовясь в последний путь. Вовка же, напротив, обрастал шерстью еще гуще, а освежался только пивом.
Солнце щурилось и подмигивало сквозь драный ветром березняк. Вороны орали во все горло. А вышли из протоки на чистину, и даже Вовка чуть не прослезился. Перед нами лежала непорочно-девственная гладь, залитая солнцем.
Пока дошли до острова, строить что-то основательное было уже поздно, и мы решили соорудить для начала вигвам, как делал когда-то друг степей и прерий Чингачгук-Большой Змей. Вовку Сапожникова оставили на льду: ловить живцов и расставлять жерлицы, а мы с Левой Шамановым занялись строительством. Наломали, напилили сухих берез, сволокли их на бугорок и задумались. Поскольку коварный ирокез и гордый команч жили в местах, где оленей и прочего крупнорогатого скота было больше, чем мышей на нашем острове, то естественно, что свое жилье они закутывали в шкуры сиих убиенных животных. Мы же, несчастные дети цивилизации, ограничились тем, что сколотили что-то вроде низких нар на троих, воткнули рядом печку и обнесли все это по кругу кое-как прилаженными жердями, связав их сверху в пучок. Щели позатыкали сухим камышом и чахлым еловым лапником. За неимением шкур обтянули жилье полиэтиленом. Едва закончили с отделочными работами, как в лесу послышался треск.
– Мужики! – еще издали начал орать Вовка. – Щука дуром прет! Одна зацепилась, поднять не могу!
Мы кинулись на лед. Кругом «горели» флажки. Сердце екнуло и провалилось куда-то под мышку. Вот оно, Эль-Дорадо! Давно ждали мы такого щучьего жора.
– Где здоровая? Показывай! – нетерпеливо приплясывает Лева. – Сошла уж, наверное?
– Сидит… Я ее багориком зацепил и к дереву привязал, – самодовольно лыбится Вовка Сапожников.
И точно: торчит багорик из лунки, а от него веревка тянется к палке, вмороженной в лед. Тянем багорик – не подается. Лева упал на колени, торопливо разгреб руками ледяную крошку и заглянул в лунку.
– Так это же бревно!..
– Не может быть! – не верит Вовка. – Она шевелилась…
– Шевелилась-шевелилась, «чайник»! Сам посмотри!
Смотрит Вовка Сапожников, потом – я. Внизу, колыхаясь на багре, висит суковатая коряга, позеленевшая от старости. Бросаем эту жерлицу и бежим к остальным, где алеют поднятые флажки. На тройниках бьются насаженные Вовкой здоровенные окуни, размотавшие леску на катушках. Они неохотно отрываются от дна. Некоторые захлестнулись за топляки. Только леску резать.
После многозначительного молчания Лева Шаманов наконец спрашивает:
– Это у тебя что, живцы?
– Живцы, – невинно отвечает Вовка, ероша шерсть на ухмыляющейся морде.
– На американского маскинонга ориентировался или на песчаного долбоноса?
– Так на щуку, – машинально отвечает Вовка, а потом взрывается: – А я знаю, какой живец нужен? Может быть, я вообще жерлицами первый раз ловлю. Чего клевало, то и ставил.
– Ты же говорил, что не одну собаку на этом деле съел…
– Говорил-говорил…
– А рыба мерная, – задумчиво смотрит Лева на Вовкиных окуней. – Утром на блесну попробуем. Кстати, эти живцы, как ты их называешь, флажки и подняли.
Вигвам наш оказался в смысле ночлега – полный «фиг вам», как выражался известный Шарик из Простоквашино. Печка давилась дровами и вместо жара душила нас едким дымом. Инженер Лева, следуя правилам, снабдил буржуйку изнутри гнутым железным листом. Это чтобы тепловые килокалории не вылетали сразу в трубу, а двигались по хитрому ходу в виде буквы «ЗЮ», раскаляя бока печки. Чего, мол, зря небо греть? Но то ли сварщик был с похмелья, то ли тепло с дымом перепутали выход, но вскоре мы были похожи на черных аборигенов Уагадугу, правда, с разницей в климате.
Ночевали мы у костра, сжигая постепенно стены разобранного вигвама. С утра мы отмылись от черноты горячей водой из котелка и принялись копать котлован под землянку, по очереди дежуря у жерлиц. Щука брала вяло. К полудню было лишь четыре подъема. Попались две щучки, немногим больше килограмма, да окунек с полкило. Блесенку хватали окунишки с ладонь. Удивил Вовка Сапожников. Уйдя на очередное дежурство, он вскоре вернулся с пакетом крупных окуней и щучкой-«карандашом».
– Это не жерличная, – ухмыляется товарищ.
– Руками что ли ловил? – не верит Лева.
– Резинку хватают, словно взбесились, – Вовка достает из кармана крошечного виброхвоста с оторванным хвостом. – На мормышку нацепил в порядке эксперимента. И вот.., – он показывает на кучу рыбы.
Мы лихорадочно роемся в коробках со снастями и бежим на лед.
– А кто копать будет?! – вопит вслед Вовка, но мы делаем вид, что не слышим его, и только ветер свистит в ушах да трещат под ногами сучья.
На льду ходим по лункам и полощем виброхвостов на мормышках. Ни поклевки…
– Обдурил Сапог, – вздыхает Лева. – Надо было динамиту перед рыбалкой накопать. Говорят, клюет безотказно.
Тук! – ударило вдруг по удильнику. Подсекаю и вытаскиваю лишь обрывок лески. У Левы – то же самое.
– «Щипачи», видать, вышли на охоту. Они и разогнали окуня, – гадает Лева.
– Похоже…
Нам не везет. Мы с Шамановым и вдвоем не налавливаем столько рыбы, сколько Вовка за полчаса надергал. Возвращаемся и сменяем усталого и злого товарища.
Вечер наполз ветрено и мглисто, с низкими синими тучами, из которых посыпался колкий снег. Алую полоску заката словно сдавило, прижало тяжелым небом, затем и совсем погасла она в клубящемся сумраке. Замигали огоньки дальних деревень. Потянул вдоль проток ровный ночной ветер, шурша сухой поземкой.
Мы, торопясь, мастерим нары в котловане, стены из сухих жердин, перекрытия. Устанавливаем печку, вырвав из нее кое-как злополучный железный лист. (Сварщик точно был с похмелья). Но крышу настелить не успели. Решили временно натянуть полиэтилен, снятый с уже упомянутого вигвама, а трубу выпускаем на стыке двух кусков пленки. Раскочегариваем докрасна «буржуйку» и заваливаемся на нары, с наслаждением расправляя гудящие ноги и руки. Тепло, уютно…
– Хорошо-то как, – блеет Лева Шаманов. Вовка хочет чего-то сказать ему, по видимому, в тон Левиной восторженности, так как шерстяная морда его расплывается в довольной улыбке. Но тут слышится треск, и вот мы уже лежим на земле.
– Стойки слабые, – профессионально замечает Лева.
– А кто делал?! – рычит Вовка. – Я тебе говорил, давай дубок запилим, а ты – чики-чики… Двоечник!..
Устраиваемся около печки на березовых жердях. Это все, что осталось от нар. Но рядом с буржуйкой тепло, пышут жаром ее бока, налившиеся мерцающей алостью. И я незаметно засыпаю.
В череде бессвязных отрывочных ведений и мутных образов вдруг возникает сказочно цветной песчаный ландшафт, где разгуливают крутобедрые мулатки цвета кофе. Форма одежды – топлес. А у иных только коралловые ожерелья болтаются на шоколадных грудях шестого номера. На пальмах раскачиваются то ли местные бомжи, то ли мартышки, сбивающие орехи почему-то в форме бутылок. Солнце палит в лазурном небе все сильнее и сильнее. Вот оно раскалилось докрасна, и жар его стал невыносим. Ох!.. Просыпаюсь от жжения в боку. Мой камуфляжный бушлат тлеет и чадит горелой ватой. Выметаюсь из котлована и танцую английскую жигу на своей верхней одежде, как шаман, объевшийся мухоморов. Бушлат шипит, но не сдается. От него валит мерзкий дым. А из котлована доносятся хохот, стоны и рев восхищения верных друзей. Это все мы уже проходили, и со стороны мои пляски выглядят, наверное, довольно забавно. Успокаивает лишь то, что горели мои напарники уже неоднократно, и гореть им, вероятно, и сегодня, поскольку тоже к печке жмутся. Может, и я посмеюсь… Но судьба распорядилась иначе… Полиэтиленовая крыша, отяжелев от свежего снега, с шумом обрушивается на товарищей, а из-под нее, словно из раздавленной бани, выбрасываются клубы пара вместе с нехорошими словами, междометиями, запятыми, а потом и вместе с моими друзьями, дымящимися и воющими, как китайские петарды…
Серое утро мы встречаем у весело гудящей печки, дым которой уходит прямо в небо, завешанное мутными облаками.
Александр Токарев для fishx.org
Советую прочитать:
Рыбацкие рассказы, байки и юмор
На рыбалку с новичком — «В поисках приключений»
«Бочка щук» — …Занесло нас однажды в самую глушь, в верховья речушки Рутки. Если посмотреть по карте…
